БЕСЛАН.РУ

Рак – заболевание, над разработкой эффективного лечения которого на протяжении долгих лет бьются мировые светила медицины. Если еще не так давно в группе риска находились преимущественно люди старше 40 лет, то сегодня рак значительно «помолодел», став проблемой планетарного масштаба. По статистике, ежегодно только в России регистрируется около 5 тысяч новых случаев онкологии среди детей. Несмотря на развитие технологий, по сей день никто не может точно спрогнозировать исход лечения. Что делать родителям, чьи малыши, не успев познать этот мир, вынуждены ежедневно вести борьбу за жизнь? Как обстоят дела в Северной Осетии с лечением детской онкологии? Что необходимо знать каждому родителю? Об этом корреспондент «15-го Региона» побеседовала с заведующей отделением онкологии, гематологии, ревматологии республиканской детской клинической больницы (РДКБ) Мариной Бурнацевой. В отделении, рассчитанном на 25 коек, постарались создать красочную атмосферу: на дверях изображены персонажи из сказок Андерсена, яркие стены, коридор, по которому бегают и смеются дети. Лишь стенд, где в качестве памятки родителям прописаны первые признаки онкологических заболеваний, напоминает о том, что это больница. «Наше отделение рассчитано на 25 коек. Из них 5 – онкологического профиля: лейкозы, лимфомы, плюс гематология. Обычно все они бывают заполнены. Если говорить о статистике, то динамика такова: 30-40 лет назад заболеваемость была – один случай на 100 тысяч детского населения, а сейчас в среднем это 14-15 случаев в год. По Северной Осетии – это за год 24-25 человек. Бывают годы, когда вновь выявленных заболевших больше, бывают, когда меньше. Это происходит потому, что у нас небольшое детское население, поэтому и статистика неравномерная», – рассказала Марина Бурнацева. По ее словам, высокая статистика заболеваемости за последние годы говорит лишь о вовремя поставленных диагнозах. «Да, онкологические заболевания стали встречаться чаще. Но причина не только в том, что увеличилось количество больных, но и в улучшении диагностики онкологических заболеваний. В нашем арсенале сейчас и магниторезонансная томография, компьютерная томография, позитронно-эмиссионная томография, которая может выявить даже мельчайшие частицы опухолевых клеток и, конечно же, более старые методы – ультразвуковое исследование. Все это позволяет чаще выявлять и диагностировать эти заболевания», – отметила Бурнацева. Говоря о принципиальных отличиях между взрослой и детской онкологией, собеседница пояснила, что, прежде всего, это сами диагнозы и подходы к лечению. Молодой организм лучше выдерживает интенсивное лечение и химиотерапию. «Детская и взрослая онкология отличается. Даже специальности у нас разные: есть детская онкология, а есть онкология взрослых. В детской онкологии – свои специфические заболевания. Если взять лейкозы, то у детей они, в основном, острые, чаще встречаются лимфообласные лейкозы. У взрослых, наоборот, это миелоидные и хронические формы лейкоза. У детей чаще встречаются опухоли центральной нервной системы. Потом идут так называемые «соленые» опухоли: опухоли почек, различные эмбриональные опухоли, куда входит нейробластома, затем идут опухоли костей и другие, более редкие, заболевания. Отличается детская и взрослая онкология и тем, что у детей бывают лучше результаты лечения. Если до 90-го года, когда дети лечились по старым схемам, выздоравливало только от 5 до 15% больных, то после 90-х годов, когда в Россию завезли современные протоколы, количество выздоровевших резко возросло до 80, а иногда – по отдельным формам – до 90% больных», – пояснила заведующая. Несмотря на высокую устойчивость детского организма, зачастую ребенок в борьбе с недугом сталкивается с осложнениями в виде инфекционных заболеваний, кровотечений, облысения. «В ходе лечения, помимо того, что убиваются опухолевые клетки, погибают также и здоровые. Падает иммунитет, потому что это очень токсичное лечение. Со временем все восстанавливается, но, к сожалению, осложнения – это неотъемлемая часть лечения», – говорит доктор. При необходимости детей с выявленным онкологическим заболеванием направляют на полное исследование и оперативное вмешательство в федеральные клиники. Затем они возвращаются в отделение онкологии, гематологии, ревматологии ДРКБ на химиотерапию. Немаловажно, что ребенок может не находиться в больнице постоянно, а лишь приходить на плановые процедуры. Это положительно сказывается на его состоянии, не зря говорят – дома и стены помогают. «Дети с наиболее интенсивной химиотерапией находятся в отделении, остальные же проходят плановое лечение, которое в среднем длится до двух лет. Чем меньше ребенок проводит времени в больнице, тем лучше для него, потому что бактерии и возбудители очень коварны в любом медицинском учреждении», – отметила Марина Викторовна. Желая вылечить своего ребенка как можно скорее, родители зачастую увозят детей в зарубежные клиники. Как отметила в ходе разговора заведующая отделением онкологии, гематологии, ревматологии, выбирать свой путь лечения – индивидуальное решение каждого родителя, но отъезд за границу не гарантирует успешного лечения. «У нас есть достаточно сильных клиник в Санкт-Петербурге, Москве, Екатеринбурге. На мой взгляд, сразу брать ребенка и везти его куда-то нет необходимости, потому что его можно вылечить и здесь. У нас бывали такие случаи, когда тех детей, которых сразу увозили в Израиль, заплатив огромные деньги, могли вылечить и в наших ведущих клиниках. К сожалению, даже при наличии высокого уровня выздоровления, остаются те 5-15% детей которым очень сложно помочь. Все зависит от типа опухоли, от ее гистологической структуры, от стадии и от того, как ребенок переносит лечение. К сожалению, такая группа тоже есть, когда им не могут помочь в России, они вынуждены обращаться в зарубежные клиники», – констатирует врач. В ходе разговора с Мариной Бурнацевой мы не могли не затронуть тему импортозамещения многих лекарственных препаратов (в 2015 г. правительство РФ подписало постановление, согласно которому во время госзакупок заказчик должен отклонять все заявки, содержащие предложения о поставке лекарственных препаратов, происходящих из иностранных государств (за исключением государств – членов Евразийского экономического союза – прим.ред.)). В связи с тем, что, зачастую, иностранные лекарства применяются при онкологии, на протяжении нескольких лет профильные медики били тревогу: ведь на карту поставлена человеческая жизнь. И дело даже не в том, что зарубежный препарат хуже российского, а в том, что эффективность иностранных препаратов доказана. «Препараты, которые нам нужны, мы получаем. Конечно, на сегодняшний день это больной вопрос для онкологов России. Препараты импортного производства, которые очень хорошо себя зарекомендовали, уходят с рынка. Отечественные не прошли тех клинических испытаний, которые прошли импортные. Поэтому все коллеги бьют тревогу, чтобы вернуть препараты не только по наименованию лекарственного вещества, но и по торговому наименованию. У нас на данный момент дети получают преимущественно отечественные лекарства. Поскольку у нас небольшой поток пациентов, долгое время удавалось держаться на плаву с помощью запасов импортных лекарств; сейчас, к сожалению, мы перешли только на российские. Например, есть один препарат, которые наиболее часто используется. Когда мы попробовали его российский аналог, детей очень тошнило, он оказался токсичен. К счастью, нам удалось минимизировать этот момент, и он есть у нас в запасе. Что касается других лекарственных препаратов, то страшна не тошнота, как таковая, а возможная неэффективность или отложенное отрицательное токсическое действие. Все это еще только предстоит узнать. Импортные же препараты давно доказали свою эффективность», – подчеркнула Марина Викторовна. Вполне возможно, что маленьким пациентам и не придется испытывать судьбу: премьер-министр РФ Михаил Мишустин 15 февраля текущего года поручил отменить ограничения на закупку импортных лекарств для онкобольных. Данный вопрос Минздрав РФ должен проработать до марта. Немаловажную роль после постановленного диагноза, который для многих людей звучит как приговор, играет и психологическая поддержка – как родителей, так и ребенка. Эта ответственность, так же, как и разработка хода лечения, ложится на плечи врачей. «На первом этапе мы берем на себя роль психологов. Первая реакция каждого человека – шок, обвинение себя. Наша задача – поддержать маму, вселить в нее уверенность, конечно, не давая ложных надежд. Главное – нацелить ее на процесс лечения; матери достаточно быстро настраиваются на такой лад, особенно, когда уезжают в центральную клинику», – считает Марина Бурнацева. Но как объяснить ребенку, почему он постоянно пребывает в больнице, что за манипуляции проводят люди в белых халатах? Здесь задача посложнее. «Дети от 15 лет и старше по законодательству сами принимают решение, знать им или нет о диагнозе. Доводить все до ребенка нужно очень осторожно. Важно, что ребенок в силу своего возраста смотрит с оптимизмом в будущее, у него мощное желание жить, желание выздороветь. Дети помладше подробностей о своей болезни не знают, но все равно они понимают, что происходит что-то не то. На такие случаи у нас есть брошюры, книги в виде сказок, где расписано, как происходит лечение. Таким образом, дети мотивируются, быстро встраиваются в процесс лечения», – поделилась Марина Викторовна. Помимо необходимых лечебных процедур, находясь в больнице, дети школьного возраста продолжают учебный процесс, а малыши помладше – проводят время в игровой комнате с «бассейном», заполненный шарами и игрушками. «В любом случае, если ребенок не в реанимации и не в тяжелом состоянии, процесс обучения очень важен. Ребенку необходимо показывать: все происходит как обычно, и мы смотрим в будущее. Учителя приходят и занимаются со всеми детьми. Помимо этого, разные благотворительные организации на каждые праздники и без повода организуют утренники. У нас есть «Коробка храбрости»: если ребенок прошел какую-то болезненную процедуру, он получает какой-нибудь маленький презент. Это мелочи, которые имеют значение в детской онкологии», – считает доктор. Не всегда оптимизм, качественные медицинские препараты и даже оперативное вмешательство помогает ребенку. Бывает, к сожалению, что болезнь одерживает победу. «Все ушедшие дети живут в сердце каждого лечащего врача. Ко всем привязываешься, тяжело, когда боль каждого ребенка впускаешь в себя. От этого надо абстрагироваться, но не всегда получается, потому что мы ведем каждого очень долго», – поделилась наша собеседница, добавив, что за выздоровевших детей всегда радуешься. «Дети, которые начали лечиться при мне в середине 90-х и 2000-х, уже выросли, завели свои семьи, где у них вполне здоровые дети и по этим людям даже не скажешь, что они перенесли такую болезнь. Они живут полноценной жизнью. Есть и те, которые решили связать свою жизнь с медициной, чему мы несказанно рады», – отметила Марина Викторовна Бурнацева. Ежедневно наука движется вперед. Вполне возможно, что надежды на появление лекарственного препарата, способного избавить каждого человека от рака, станут реальностью. А пока каждый сам отвечает на вопрос: стоит ли жизнь борьбы или лучше на последних стадиях остановиться. «Я хоть и врач, но тоже надеюсь на какое-то чудо. К сожалению, есть такие болезни, при которых в случае одного рецидива, однозначно, они будут повторяться вновь и вновь. Что будет правильным – провести остаток жизни ребенка, общаясь с ним и давая ему все, что он захочет (такие случаи у нас были) или попробовать лечение, где нет гарантии, что ребенок не попадет в реанимацию и не проведет там свои последние часы? Как тут выбрать? Это сложно, и выбор всегда остается за родителями. Мы лишь способны объяснить…», – резюмировала заведующая отделением. Послесловие: на сегодняшний день в мире нет лабораторного теста, который бы смог выявить онкологию на начальной стадии. Но есть общепринятые подходы к раннему выявлению. Для этого необходимо следить за состоянием ребенка. При увеличенных лимфоузлах, изменениях цвета кожи, при частых заболеваниях разными инфекциями – сразу обращаться к врачу.

"15 РЕГИОН"